Чужая в чужом море - Страница 34

Самые компактные из массовых авиеток (французские Cri–Cri образца 1973 года) имеют длину 4 метра и размах крыльев — 5. Все предыдущие и последующие попытки создать более компактную, но достаточно надежную и безопасную авиетку, не принесли ничего, кроме неприятностей. Лимолуа понимал, что Фактории предложена задача, от которой обычные подрядчики отказались (сочтя ее невыполнимой).

— Если мы это сделаем, то Рапатара утрет нос всем: Тубуаи, Раротонга и даже Раиатеа! — сказал он, обращаясь к своим компаньонам и волонтерам.

— Что, и Таити тоже? — спросил кто–то из волонтеров.

— Да, и Таити — тоже! — твердо ответил Лимолуа, и после паузы, добавил, — Нам не хватает лишь одного, а именно: человека, который может решить такую задачу…

Встречу короля Лимо и экс–сержанта Криса с Таири и Хаото можно было бы отнести к тем совпадениям, о которых канаки говорят: «E Paoro teie» (Это – Судьба). От атолла Аитутаки, где они жили, до Рапатара, меньше 300 миль – смешное расстояние для таких ребят. Таири, недавно закончила дома, на Аитутаки, колледж компьютерного дизайна мобильных объектов, а Хаото выучился по четырехгодичной программе «инженерная гидроаэромеханика» в университете Раиатеа. Выслушав условия задачи «о рыбаках и флайках», Таири едва заметно кивнула, а Хаото спросил: «Ну, и что нам за это будет, в денежном выражении?». Лимолуа назвал примерную сумму контракта, и долю новых партнеров, после чего спросил: как они намерены заставить летать флайку с такими габаритами. Таири ответила: «Ты жука видел? Сколько его крылья занимают в ширину, когда он их сложит?». Хаото добавил: «У насекомых одна механика и для складывания крыльев, и для контроля углов атаки в полете. Полмиллиарда лет работает, прикинь?».

Разумеется, все было не так просто. Волонтерам проекта пришлось сначала оцифровать эскиз машинки, потом месяц играться с ее численными вариантами на компьютере, и с отштампованными на фаббере радиоуправляемыми игрушками–прототипами. Результат этих упражнений напоминал гибрид легкомысленной бабочки с бумажным самолетиком. Эта модель получила имя «Orivaa» (на утафоа — «танцующая пирога»), а какой–то остряк грубо и цинично обозвал ее: «оригами для камикадзе».

Игрушечный «Orivaa» летал отлично (впрочем, детские бумажные птички тоже отлично летают), но пилотируемый образец… Перед первыми испытаниями Лимо сказал пилоту: «Ты прыгаешь при любых сомнениях, это приказ». Для парня–утафоа прыжок в море с 20 метров не представляет опасности, чего не скажешь о падении в воду с той же высоты в кабине летательного аппарата. Прыгать, однако, не пришлось. Машинка легко взлетела с воды, сделала пару кругов на малой высоте и так же легко приводнилась. Затем было много рутинны, и каждый новый тест подтверждал отличные летные характеристики флайки. Как позже объясняли авторитетные эксперты, ничего странного в этом не было. Просто раньше никто не пробовал организовать несущие плоскости таким образом. Вернее, никто из людей не пробовал, а Rhyniella (далекий предок кузнечиков и стрекоз) летал с такой же схемой крыльев более 400 миллионов лет назад. Nil novi sub Luna.

После hauoli в честь успеха проекта, компаньоны и партнеры собрались на совещание, и король сказал очередную историческую фразу: «Экономическое чудо, над которым мы работали столько лет, можно считать совершившимся, но мы не продвинемся ни на шаг вперед, пока здесь у нас на Рапатара не появится собственный технический университет». Суть проблемы была понятна: пока на Рапатара нет своего центра профессионального роста, молодые толковые ребята, потенциальные инженеры, ученые и менеджеры будут искать такие центры в других местах: на Таити, на Раротонга, или вообще где–нибудь на Самоа, и вряд ли когда–либо вернутся домой. Рапатара, как и множество других мелких периферийных островов с хорошим базовым средним образованием, окажется донором перспективной молодежи для окружных центров, а обратный поток специалистов будет на порядок меньше. Никакие социальные блага не изменят направление этого процесса.

С таким настроем Лимолуа отправился на очередную конференцию по развитию малых островов, и устроил там грандиозный скандал, поскольку четко сформулировал ту мысль, которая уже давно вертелась в головах многих толковых провинциальных мэров. Больше ему ничего не пришлось говорить — все остальное сделали другие. На следующих выборах равный доступ к высшему образованию во всех точках Конфедерации попал в «top list» карты общественного запроса, и команда правительства начала организовывать систему виртуальных высших школ. Но компаньоны не собирались ждать ни дня, и сразу после возвращения короля, создали на Рапатара «Cyber–life architecture college» (CLAC ).

«Clac» на лингва–франко — это коническая шляпа–вьетнамка. Ее решили сделать эмблемой колледжа: шляпа–логотип, шляпы для студентов и само здание колледжа в виде шляпы. Построить шляпу–конус в 3 этажа по современной технологии несложно, но как сделать, чтоб это была не просто шляпа, а Шляпа (с большой буквы). «В этой Шляпе должен быть драйв! — говорила Аилоо (очередной раз вспомнившая о своей степени бакалавра искусств и дизайна), — Это должна быть такая Шляпа, перед которой хочется снять шляпу!». Чтобы создать драйв, не нарушив строгую простоту «вьетнамки», треть окружности 2–го этажа превратили в террасу, а над ней сделали широкий балкон третьего этажа. Сама шляпа–вьетнамка, повторяя эту конструкцию, преобразовалась в гротескный конический зонтик для ношения на голове, с прорезью напротив лица и козырьком. При желании, владелец мог загнуть поля вверх, и «вьетнамка» превращалась в аналог мексиканского сомбреро.